Итак Милтон Фридман.
"Вскоре после падения Берлинской стены и распада Советского Союза меня часто спрашивали: что надо сделать бывшим коммунистическим странам, чтобы иметь рыночную экономику? И я отвечал: вы можете описать это в трех словах - приватизация, приватизация и еще раз приватизация. Но я оказался не прав. Пример России свидетельствует об этом. Россия провела приватизацию, но так, что были созданы, по сути, частные монополии, частные системы централизованного планирования, которые заменили централизованное планирование государства. И оказалось, что верховенство закона, наверное, более фундаментальная ценность, чем приватизация. Приватизация бессмысленна, если у вас нет власти закона".
Здесь нобелевскому лауреату можно было бы подсказать, что иного в России и не могло быть, поскольку не только любая отрасль, а, даже любое значительное предприятие создавались в СССР, как монопольный производитель. Было бы удивительно, если бы это было бы не так - государству, как и любому владельцу собственности, не было никакого смысла плодить внутри своей же системы конкурентов. Приватизированная мнополия может быть только монополией.
Второе замечние гуру, точнее вопрос к нему. А как вообще в таких условиях приватизировать предприятия, естественно с вхождением в мировую экономику с ожиданием рождения конкуренции с предприятиями другой системы, если они создавались совершенно по другим стратегиям, ставившим во главе угла совершенно иные экономические и социальные ценности? Например, полное отсутствие безработицы, занятость населения в окраинных регионах и т.д. но вовсе не максимизацию прибыли.
Не деньги были индексом успеха и, вместе с этим, как производное, не производительность труда и создание высоких технологий - Советский Союз был социальным государством во всех его проявлениях. Оказавшись вдруг в условиях глобального мирового капитализма предприятия с совершенно ему не соответствующими структурой и, даже, экономическим назначением должны были погибнуть.
Третий вопрос. А откуда в перешедшей в другие измерения государству так сразу и получить подходящие новой системе законы? Для их производства необходимы опыт и время. На Западе возраст этого опыта лет 200-300, а то и больше. Но как раз с законами дело оказалось простым - их купили себе возникшие в начальной экономико-социальной вакханалии новые нуворишы за недорого у их творцов в законодательных органах в удобном для употребления виде.
Не имеющиму представлений о ситуационных коллизиях-коллапсах при слиянии двух экономических галактик - социализма и капитализма называться нобелевским лауреатом по экономике вовсе не следовало бы, но, справедливости ради надо сказать, что тема была для Фирдмана вполне абстрактной. Другое для творцов новой экономической системы господ Гайдара и Чубайса. Отсутствие представлений о последствиях "реформации" перед принятием решения о ней было преступлением. Хотя, возможно, реформаторы ставили себе цели, в которых действие и следствие могли и замечательно соответствовать друг-другу.
Ситуацию с Гайдаром и Чубайсом попытался разъяснить пост фактум в конце 90-х годов их экономический советник Джеффри Сакс:
«Главное, что подвело нас, это колоссальный разрыв между риторикой реформаторов и их реальными действиями… И, как мне кажется, российское руководство превзошло самые фантастические представления марксистов о капитализме: они сочли, что дело государства — служить узкому кругу капиталистов, перекачивая в их карманы как можно больше денег и поскорее. Это не шоковая терапия. Это злостная, предумышленная, хорошо продуманная акция, имеющая своей целью широкомасштабное перераспределение богатств в интересах узкого круга людей».
Как видим, особенно сильны теоретики-экономисты в оценке подледствий практического внедерения их теорий и в поиске причин их неуспешности. Что бы рассказали К.Маркс и Ф.Энгельс, проживи они ещё 100 лет.
